ВИКТОР ПЕЛЕВИН «Т». Только что закончил новый роман живого классика постмодернизма (извините за нецензурщину), Виктора Олеговича Пелевина. Для начала разрешите обрисовать процесс эволюции Пелевина в моих глазах. После сильнейших повестей «Омон Ра», «Затворник и Шестипалый», и «Принц Госплана» и серии блестящих рассказов, Пелевин написал эпохальный роман «Чапаев и Пустота», который в моем личном чарте безусловно входит в первую десятку русской прозы 20го века. После этого шедевра, Виктор Олегович начал долгий путь вниз. «Generation П» еще является отличной вещью.
«ДПП (НН)» – еще является хорошей вещью. «Священная Книга Оборотня» – читаемой. «Empire V» я с огромным трудом закончил и ни разу не перечитывал. «Шлем Ужаса» – не закончил вообще. Так и списал бы я автора в архив, если бы не случайно попавшееся мне на глаза неровное, но в целом вполне читабельное собрание коротких повестей «П5». После этого мне стало интересно: продолжит ли Пелевин дорогу вниз или, как синусоид, качнется вверх? Рад сообщить, что победило второе.
По форме «Т» – роман о романе. Главный герой, Лев Николаевич Толстой, чаще всего обозначаемый просто литерой «Т», является персонажем некоего современного романа, находящегося в перманентном процессе написания артелью шабашников, один из которых, Ариель Эдмундович, периодически является к нему с целью обсудить ситуацию. Этот «внутренний роман» проходит разные жанровые стадии: приключенческую, любовную, философскую, даже виртуальный «шутер», в зависимости от личности шабашника и идеологии заказчика (один из моментов романа – противодействие разных «крыш»). По характеру граф Т. является суперменом: мастером единоборств, снайпером, ловеласом (в стиле не то чтобы Бонда, а скорее – Индианы Джонса), забавно интерпретирующий свою основополагающую философию «Непротивления злу насилием»:
Что есть непротивление злу? Это отсутствие сопротивления. А сопротивляться можно только тогда, когда зло напало на тебя первым. Если же напасть самому, да еще и быстро всех укокошить, никакого проивления злу не будет вообще...
Сюжет пересказывать смысла нет, ибо я не до конца уверен, что все в нем понял. Но закручен он лихо: пока читаешь, не знаешь не только чем закончится глава, но и чем закончится абзац. Единственное в чем я был уверен – чем закончится книга (у Пелевина концы всегда счастливые). Под стать и остальные персонажи: политеистка и рабовладелица княжна Тараканова, персонаж компьютерной стрелялки Достоевский, боевой монах-убийца отец Варсонофий, и пр. К своему историческому прототипу ближе всего подходит обер-прокурор Синода Победоносцев, да и тот больше похож на Гитлера в период увлечения оккультизмом. В изобилии присутствуют тибетские ламы и русские мужики, буддизм, либерализм, мистика, «опрощение», и осколочные гранаты.
Из всего пелевинского каталога «Т» ближе всего стоит к «Чапаеву и Пустоте». Потерявший память Т. – человек без прошлого (аналог Петра Пустоты, а также Джейсона Борна), бредущий наугад, в поисках некоей фантастической «Оптиной Пустыни» (аналог Внутренней Монголии). Декорации романа – псевдоисторическая конструкция: дело происходит во времена Толстого-Достоевского (также как в «Чапаеве» дело происходит во времена Гражданской Войны). Остальные линии, опять же как и в «Чапаеве», с легкостью перескакивают из снов в реальность, из одного сна в другой, и из одной реальности – в параллельную. Пелевинский Толстой имеет к своему историческому прототипу такое же отношение как пелевинский Чапаев – к Чапаеву фурмановскому («Тихо, граждане! Чапай думать будет!» vs. «Чапаев комментировал одно место из Сведеборга, где луч света упал на дно Преисподней»). В «Т» совершает «камео» даже сам Чапаев, еще молодой, но уже уверенный в правильности своего «не знаю» (что по сути делает «Т» приквелом «ЧиП», как бы я не ненавидел эту аббревиатуру). В «ЧиП» был штабс-капитан Овечкин (Саша, удачи на Олимпиаде!), здесь – полковник Кудасов (для тех кто не помнит – и тот и другой – персонажи к/ф «Новые Приключения Неуловимых»). Ну и, конечно же, “aufbruch” (прорыв) героя из замкнутого круга: тема всех без исключения произведений Пелевина.
Произведение получилось хорошее, крепкое, хотя и далеко не шедевральное. Пелевин по-прежнему мастер, и читать «Т» – интересно, пусть и непросто. Кучи разнообразного жаргона (современного литературного, падонкофского, политтехнологического, метафизического, англицизмов, и т.д.), омерзительные злободневные приколы, наркотики (завязывали бы уже, Виктор Олегович!), наезды на Дэна Брауна и Бориса Акунина, самоцитаты на грани самоглумления, и среди всего этого – философия гуманизма.
Если «Анну Каренину» и «Войну и Мир» до сих пор читают, то это для того, чтобы выяснить, как состоятельные господа жили в России, когда Рублевки еще не было.
Вслед за этим Т. страшно прокричал: «Поберегись!» и швырнул копье в ближайшего из индейцев.
Увидеть истину нельзя, потому что на нее некому смотреть.
Припав к штуцеру, Достоевский опустил планку прицела на два деления, задержал дыхание, и выстрелил.
Отчего так дешева стала жизнь? – подумал Достоевский. – Да оттого что дешева смерть. Раньше в битве умирало двадцать тысяч человек – и про нее помнили веками, потому что каждого из этих двадцати тысяч кому-то надо было лично зарезать ... Одной битвой насыщалась огромная армия бесов, живущих в человеческом уме. А теперь, чтобы погубить двадцать тысяч, достаточно нажать кнопку. Для демонического пиршества мало.
Ты что такое говорил про ислам в клубе «Тринадцать Гурий»? Сулейман отвечает – ничего. А Шмыга ему – ага, не помнишь, укуренный был и унюханный, а пленочка помнит. Сказал, что ислам – это религия мира, который настанет, когда всем неверным сделают секим-башка. Выложит кто в интернет, так тебе же первому глотку и перережут. Свои, чтоб ты имидж им не портил. Чтоб все знали, что ислам действительно религия мира.
Интересно устроен человек. Кто из христиан не мечтал о том, как служил бы Христу, если б жил в Палестине при Тиберии. А на самом деле помочь путешествующему Богу очень просто, и такая возможность есть у каждого – надо только оглядеться по сторонам и посмотреть, кому рядом плохо.
Человек считает себя Богом, и он прав, потому что Бог в нем есть. Считает себя свиньей – и опять прав, потому что свинья в нем тоже есть. Но человек очень ошибается, когда принимает свою внутреннюю свинью за Бога.
Короче, к прочтению рекомендуется. Но готовьтесь к срыву башни. С Пелевиным иначе нельзя.